Воин Лемурии [ Авт. сборник] - Лин Картер

Семь месяцев он вместе с другими воинами четвертой когорты сражался за Фала Турида, безумного сарка Турдиса. Но опять варварское представление о чести не позволило ему занять достойное место среди цивилизованных людей. Когда один разодетый в шелка изнеженный дворянин отказался платить проигранные на скачках деньги, Тонгор тут же окунул его в огромный бронзовый чан с вином, а затем пропорол ему живот своим мечом. И снова северянину пришлось бежать, и снова за ним гналось полгорода, так как убитый дворянин был не только представителем знатного рода, наследником высокого титула и большого состояния, а являлся еще и командиром отряда, где служил Тонгор!

Так началась цепь приключений, в результате которых нищий варвар из покрытых льдами северных земель вместе с женщиной, которую любил, занял самый высокий трон на Западе. Если чему и научился Тонгор во время своего пребывания в пышных городах, так это тому, что простой кодекс чести валькаров благороднее и честнее, чем законы так называемой цивилизации, где прихоти разодетого дурака, если у него есть земли и титул, могут перевесить разум, благородство, доблесть и честь.

Тонгор поежился, потянулся и зевнул. Потом он заорал так, что все унзы разбежались и попрятались.

— Тюремщик! Эй, тюремщик! Горм тебя побери, ты хочешь, чтобы воин подох с голоду в этой дыре? Принеси поесть!

Наконец на его крики явился заспанный толстый тюремщик и, вытаращив глаза, сквозь окошечко поглядел на валькара. Толстяку доводилось слышать от несчастных, запертых в темнице, мольбы о пощаде, но никто никогда не требовал, чтоб его накормили.

— Поесть? — удивленно спросил тюремщик. — Ты, должно быть, сошел с ума от страха. Ты что, забыл о предстоящем ритуале жертвоприношения?

Тонгор засмеялся.

— Человек умирает лишь однажды, дружище. Я могу погибнуть с голоду, не дождавшись ритуала. Боги! Уже много дней прошло, даже не могу сосчитать сколько, с тех пор как я нормально ел. Неси немедленно!

Требование возымело результат. Толстый глупый тюремщик торопливо зашаркал прочь в темноту и вскоре вернулся с огромной деревянной миской горячей похлебки, куском черствого черного хлеба и кувшином кислого красного вина. Это едва ли походило на изысканные блюда, к которым Тонгор привык в своем королевстве, но голодному человеку мало дела до кулинарных ухищрений. Пока толстяк глядел разинув рот, валькар принялся за еду. Он опустошил кувшин вина и миску похлебки с аппетитом, которого едва ли можно было ожидать у человека, приговоренного к смерти на алтарях Хаоса… к тому же заключенный потребовал добавки!

Через несколько часов (или дней? — Тонгор потерял всякое представление о времени в этом темном подземелье) валькара разбудил неожиданный звук. Шорох кожаных сапог, ступающих по камням перед дверью камеры!

Тонгор насторожился. Это не дряхлый тюремщик, который шаркает и звенит ключами. Нет. Это крадущиеся, осторожные шаги — шаги того, кто не хочет, чтобы его услышали.

На широких бронзовых плечах варвара вздулись мускулы. О Горм! Как ужасно быть прикованным, беспомощным, словно животное в клетке! Освободиться от цепей, прижаться спиной к сырой каменной стене, держа в руке добрый меч, — и пусть явятся эти служители дьяволов и возьмут его для своего мерзкого ритуала! Если только посмеют!

В зарешеченном окошечке камеры показалось лицо. Всего лишь темный силуэт на фоне мрака. Тонгор напряг зрение, пытаясь разглядеть черты… Кто же это может быть?..

— Это я, Шангот.

— Шангот! — Валькар едва ли не прокричал это имя, но затем быстро, понизив голос, произнес: — Горм, я думал, эти черные дьяволы поработали над тобой и превратили в безмозглого раба!

Синекожий великан улыбнулся.

— Нет, господин, я все еще в своем уме. И здесь я благодаря необъяснимой причуде Тиандры.

Очень быстро и кратко князь джегга описал все, что произошло с ним в последние дни. Как он проник в город по подземной реке, как убил рохала-зомби и взял его одежду и как его приняли за раба Вуала-Мозга.

— Этот карлик ни разу не снизошел до того, чтобы посмотреть рабу в лицо, так как для господ Заара мы низшие существа, всего лишь животные, — объяснил Шангот, — поэтому, когда посланные им стражники отыскали меня и привели к нему, я, не вызывая подозрений, смог взять на себя обязанности убитого мною рохала. Это удача, что процесс разрушения сознания превращает рабов в бездумных зомби, иначе я тотчас бы себя выдал! А раз все распоряжения рабу-зомби надо каждый раз отдавать заново, меня не разоблачили.

— Слава богам, что ты здесь! — проговорил Тонгор. — В этом проклятом месте друзья могут пригодиться.

— Да. — Князь джегга грустно кивнул. — Если бы ты знал, как я удивился, когда принес карлика в Зал Девяти… и увидел тебя, господин! Боги, я чуть не уронил этого головастика! И я боялся, что ты выдашь меня — вздрогнешь, узнав.

— Я действительно пытался привлечь твое внимание. А когда не смог этого сделать, решил, что они действительно лишили тебя разума. Но ты здесь, освободи меня.

Шангот оглядел дверь, затем грустно покачал головой.

— Нет, даже моя сила здесь бесполезна. Дверь заперта при помощи черного колдовства, и никто на свете не откроет ее без ключа. Но выслушай меня. Я могу ходить где угодно, так как любой заарец узнает по знакам на одежде, что я раб Мозга, и думает, что я выполняю приказ своего хозяина. Благодаря этому мне удалось найти твою камеру. И поскольку я должен таскать на руках это щуплое чудовище всюду, куда только оно ни пожелает, мне удалось присутствовать на Советах и слышать разговоры колдунов. Жертвоприношение… намечено на завтра.

Завтра…

— Час установлен при помощи астрологических вычислений, — продолжал рассказывать Шангот шепотом. — Одно важное созвездие, звезды которого были далеко разбросаны до этого друг от друга и очень долго бродили по небу, сейчас образует какой-то могучий символ, знак кощунственного ритуала, во время которого они хотят вырвать из тебя душу и отдать ее Богам Хаоса. Но хотя я и не могу открыть этой двери и освободить тебя, у меня есть план. План отчаянный, но больше ничего не остается…

Тонгор придвинулся ближе к зарешеченному окошечку и приготовился слушать. План был прост. Он также был очень рискованным, почти самоубийственным, но что могут сделать два человека против целого королевства врагов, кроме как довериться удаче? Тонгор согласился.

Подбодрив друга, рохал направился прочь, стараясь двигаться бесшумно. А валькар остался в одиночестве обдумывать последние слова, произнесенные кочевником, — слова, заключающие всю жизненную философию Тонгора: «Не теряй надежды!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});